ПРЕДЛОЖИТЬ НОВОСТЬ ПОМОЧЬ ПРОЕКТУ 0
Фома НЕВЕРОВ
24 апреля в популярной социальной сети появилась публикация с заголовком «Кемеровский освенцим "Любящие сердца"».
«Родственники из области привезли ее сюда 20 марта якобы "такую". Ей всего 72 года. Никто не поинтересовался, откуда эти кровоподтеки. Только сегодня вызвали скорую, потому что три дня "не ест". Кома. Сахар крови — 0,8!!! (норма 4,4 - 6,6)…»
Так прокомментировала страшную фотографию автор поста - врач скорой помощи Елена Шагиахметова. Она приехала на вызов в частный пансионат «Любящее сердце».
Истощённая женщина в синяках на фото — постоялица пансионата К., через два дня умерла в больнице.
Директор «Любящего сердца» Светлана Овдиенко подтвердила: фотография — не фейк, но пост врача — ложь и провокация.
— Приезжайте в любое время, без предупреждения. Если нужно будет, я в течение часа подъеду, всё вам расскажу и покажу, — гостеприимно предложила директор. Однако уточнила, что снимать постояльцев и разговаривать с ними можно будет только в её присутствии.
Не съездил — инфоповод показался исчерпанным. И только недавно узнал, как далеко продвинулось дело: пансионат обратился в полицию с заявлением на врача скорой; угрожает прокуратурой и судом, нанял для этих целей адвоката. Главврач станции скорой помощи сгоряча впаял своей подчинённой выговор, который почти сразу сам же и отменил.
72-летняя К. скончалась через два дня после того, как её увезла скорая.
Два оппонента не сидели друг против друга, но мы попытаемся свести ключевые ответы к подобию диалога, в котором есть врач скорой помощи Елена Шагиахметова (далее Врач), очутившаяся в центре скандала и готовая рассказать чуть больше положенного, и директор частного пансионата Светлана Овдиенко (далее Директор), которая намерена отстаивать свою правду «на любом перекрёстке».
— Что произошло с этой 72-летней женщиной, которая на фотографии выглядит очень плохо?
Директор: Она к нам приехала уже в таком удручающем состоянии. Она была уже в таком истощении. У неё по медицинским заключениям деменция. Даже не деменция — маразм, сделал наш доктор заключение, что это крайняя степень слабоумия — хуже, глупее уже человек не может быть. Как это проявлялось: она обсасывала свои руки, ноги, сосала всё, что попадётся ей под руку. Также она раскорябывала себе руки в кровь, снимала с них кожу. Кровь капала на линолеум, она с линолеума слизывала эту кровь. Когда наш терапевт её осмотрела, она дала рекомендации по лечению гельминтов.
Директор уточняет, что пансионат не является медицинским учреждением, и не держит в штате врача — приглашает платного по мере надобности.
— К вам ещё была претензия в том, что женщину приняли без осмотра врача…
— Это абсолютная ложь. У меня есть все подтверждающие документы. Что значит без осмотра врача? Её врач никакой и не должен осматривать. Они привезли нам какую-то карточку. Карточка — два листочка, бабушка жила в деревне. У нас много таких пожилых людей, которые, может быть, и не ходили ни разу к врачу. Это, может быть, их принципиальная жизненная позиция. В эту же карточку наш терапевт сделала запись. Эта Елена Шагиахметова даже не спросила у нас, откуда что. Она увидела, ей это всё очень понравилось. Вы, наверное, были на её страничке, видели, с каким ажиотажем она раскрывает многие темы, которые, казалось бы, её вообще в жизни не касаются. Ей вообще было неинтересно, она с нами не разговаривала. Она не пыталась нас выслушать, спросить у нас какие-то документы. Мы бы, естественно, ей с удовольствием показали бы и осмотр терапевта, и осмотр психиатра, только с нами никто не разговаривал.
«Посмотрим, что они смогут купить»
Иного мнения доктор Шагиахметова. По её словам, сотрудники пансионата наотрез отказались предоставлять медицинские документы.
Врач: Там даже скандал произошел, я их обещала посадить. Но кроме трех слабоумных и одной в коме, свидетелем была еще фельдшер, а она не в счет. К сожалению, саму жалобу в полиции мне только кусками зачитывали. Есть один пока документ — моя карта вызова (и карта реанимационной бригады, которые обычно совпадают). У меня в карте (еще до появления жалобы) написано, что «со слов, анамнеза нет, в поликлинику не обращались, привезли месяц назад с синяками, не обследована». Посмотрим, что они сумеют купить. Но пациентов с такими синяками обследуют у нас только в нейрохирургии третьей городской больницы, а их купить, я думаю, нельзя.
— Вам возразят, что вы в свою карту что хотите, то и напишите. Никто же не проверит - ни пациент, ни другие люди, которые там были.
— Я подписываю карту, и все описываю, как есть (еще не зная, что будет скандал). Значит, пишу для прокурора — это первое, чему нас учат в институтах. Система проверки в том, что прокурор поднимает все документы, вплоть до морга, и сравнивает записи. Чтобы выяснить факт фальсификации. Расхождений не должно быть у всех.
— Что могло произойти в пансионате, с вашей точки зрения?
— Пациентке 30 дней не предоставляли медицинскую помощь, не пытались вызвать врача, несмотря на беспомощное состояние, кровоподтеки и истощение. Уход состоял в том, что перестилали кровать, кормили детским питанием из баночек и смотрели, «дышит или нет». Когда показалось, что уже не дышит — вызвали скорую. Но уверяют, что за три дня до вызова она разговаривала и даже говорила, какую еду хотела бы. А накануне за сутки выпила две «полторашки» минводы. Врут. Теперь они будут нападать на меня, потому что самим грозит статья 125 УК – «Оставление в опасности».
«Когда они забирают последнюю справочку в своей поликлинике, у них первая уже просрочена»
— Вы сами упомянули, что вы не медицинское учреждение. У вас не было мысли, что раз женщина в таком состоянии, в том числе психиатрическом, следует направить её уже в медицинское учреждение? Она же у вас месяц пробыла.
Директор: Об этом должны прежде всего побеспокоиться родственники. Её привезла, по-моему, внучка. Об этом должна была позаботиться внучка, — никак не я. Они привезли нам её, сказали, что ухаживать за бабушкой у нас нет возможности, возьмите её, пожалуйста. Оснований для того, чтобы отказать, у меня не было никаких. Да, бабушка в тяжёлом состоянии, да, у неё деменция — для нас это не новость. У нас таких людей живёт масса.
— То есть вы вызвали скорую помощь, когда поняли, что не справляетесь своими силами и силами терапевта, услуги которого оплачиваете?
— Мы вызвали скорую помощь, когда увидели, что бабушка, несмотря на то, что ест и пьёт, угасает. Когда мы поняли, что наших средств — ухода, питания, внимания, — недостаточно, что здесь должно быть медицинское вмешательство. Что наш терапевт ей не помог, он вывел ей глистов, ну, значит, не всех вывел. Сделал ей назначение психиатр, а она, простите, как облизывала ноги-руки всем бабушкам, так и продолжала это делать.
— Но мне кажется, если человек психически болен, то он должен быть перемещён в таком состоянии, как вы сейчас описывали…
— Я открою для вас сейчас небольшую тайну: у нас, к сожалению, очень большой процент пожилых людей страдают деменцией. Поместят их психоневрологический диспансер, отлечатся они там два месяца, а дальше их выписывают домой. Родственники справиться с такими не могут, — у всех есть работа, дети, внуки, свои какие-то заботы, а дома — безумная бабушка, которая может что-то поджечь, сама себя покалечить, людей посторонних покалечить. Для этого есть мы.
— То есть родственники в лучшем случае опять привезли бы её к вам или в другой пансионат?
— Конечно. Есть государственный психоневрологический диспансер. Но для того, чтобы туда попасть, нужно пройти такой путь, трудный, сложный, а тем более, когда человек в лежачем состоянии, он ещё будет и финансово очень затратным. И, как правило, когда люди оформляют в психоневрологический диспансер либо просто в дома престарелых муниципальные, то когда они забирают последнюю справочку в своей поликлинике, у них первая уже просрочена. Не все это выдерживают. А мы принимаем к себе пожилых людей на основании того, что есть паспорт заказчика, то есть близкого родственника, паспорт пожилого человека, полис ОМС, медицинская карта и выписка из больницы.
«Пожалуйста, пишите, куда только можете, мы сами от неё устали»
— Ваша претензия к врачу, сделавшему публикацию, в чём? В тексте, в публикации фотографии, в негативном комментарии?
— Во-первых, она не имела права фотографировать человека. Никто не знает — ни вы, ни я, ни наши близкие, в каком состоянии мы будем в конце своего жизненного пути. Я бы, например, очень не хотела бы оказаться на месте К. Какое она имела право её сфотографировать и выставить на всеобщее обозрение? По-моему, ни морального, ни юридического права ей никто не давал. Это первый момент. Второй момент: она же написала какие страшные слова. Любой русский человек, который имеет хотя бы среднее образование, понимает, что такое Освенцим. Как можно было нас сравнивать с Освенцимом? В-третьих, она к нам приехала для того, чтобы оказать человеку помощь. А она занималась чем — просветительской работой? Хорошо, она хотела предать огласке — это её видение, она имеет право увидеть нас в таком неприглядном свете. Хорошо, я соглашусь с этим, — это её глаза, она так это увидела. Так а что же она дальше не проследила судьбу бабушки? Она бабушку в больницу увезла и забыла. Ей дальше было интересно в Интернете лайки собирать…
— Сейчас вы хотите до чего довести дело, обращаясь в правоохранительные органы?
— Я вам даже больше скажу. Сначала я позвонила в скорую помощь главврачу. Главврач меня переадресовал на юриста. Юрист мне сказала: «Пожалуйста, пишите, куда только можете, мы сами от неё устали. Мы устали от её провокаций, устали, что она и про скорую помощь выставляет ту информацию, на которую не имеет права. Мы только «за», всеми руками. В чём надо, мы вам поможем». И после этого мы обратились в полицию.
«Из больницы нам звонят и говорят: возьмите дедушку»
Что у нас в анамнезе? Истощённая женщина в синяках попадает в частный (разумеется, платный) пансионат. Через месяц ей вызывают скорую помощь. Кома. В больнице старушка умирает.
Врач скорой размещает у себя в соцсетях фотоснимки, называет приют Освенцимом.
Директор пансионата обращается к руководству станции скорой помощи. Там рекомендуют обращаться во все инстанции, дабы приструнить надоевшего доктора, которому больше всех надо. Не пытаются разобраться, не наказывают, не увольняют — но просят жаловаться в полицию и в суд.
В этой истории по-настоящему пострадал один человек — умершая в больнице 72-летняя К. Какой будет развязка для Врача и Директора — мы не знаем. Обе женщины согласны с тем, что нет у нас старикам ни дороги, ни почёта.
В Кемерове около десятка частных богаделен. Постояльцы рассчитываются за содержание в них собственной пенсией. Детям и внукам, вероятно, кажется, что они выполнили свой долг, отдали маму или бабушку в платный приют, ни копейки при этом не потратив. С другой стороны, — у них свои дети, внуки, работа. Стучаться в окна и двери бесполезно, месяцами собирать справки не каждый сможет, иногда хочется простых решений, и осуждать невозможно, если сам не был в подобной ситуации.
Елена Шагиахметова рассказывает, что кемеровские частные пансионаты работают в условиях жёсткой конкуренции: «Они держат показательные палаты, а пациентов берут даже самых асоциальных, потому что пенсия есть у всех, поток отлажен. Наш ДОЗ как-то повязан в этом, судя по тому, что их реклама была в нашем рабочем планшете».
Вероятно, чиновникам от здравоохранения действительно проще наказать врача, вываливающего в своих блогах суровую правду о состоянии медицины. Что делать с немощными стариками, всё равно никто не знает.
Светлана Овдиенко сетует: «Попали они в больницу, а из больницы нам звонят и говорят: возьмите дедушку, ему две ноги отрезало, а у него вообще никого нету. Мы говорим, а сколько у него пенсия? Восемь тысяч. Так извините, мы не прокормим дедушку на восемь тысяч. А им реально некуда его девать. Мы едем, забираем. Вот есть у нас такой, мы оформили ему пенсию, группу по инвалидности, теперь он пенсию получает 15 тысяч. Десять тысяч он нам оплачивает, пять тысяч мы отдаём ему».
Я предложил директору «Любящего сердца» прислать стенограмму её слов. Спросил, как быстро она сможет прочитать и высказать свои замечания.
— Достаточно быстро у нас ничего не получится, — осадила Светлана Владимировна, — ввиду того, что мы заявление написали, мы, наша организация, наняли адвоката, — хорошего, грамотного юриста. Поэтому все эти моменты только через нашего адвоката.
Региональные СМИ не заинтересовались историей, несмотря на широкий резонанс в соцсетях. Старики, умирающие в домах престарелых, — давно не новость. Новость — это когда сгорит целый психоневрологический интернат. Молчат депутаты, которые так любят заступаться за пенсионеров и бюджетников. Правоохранительные органы реагируют на посты в Сети посредством разбирательства с автором.
Полиция отказала в возбуждении дела против врача Елены Шагиахметовой. Пансионат намерен довести дело до суда. Светлана Овдиенко согласилась на публикацию интервью без каких-либо правок.
Выпить с авторами "Абажура" чашку кофе можно здесь
#1 за Уралом Первая политическая телега Кузбасса и окрестностей Подписаться
Материалы раздела "Сетевые авторы" не являются документальными - это художественные произведения
