ПРЕДЛОЖИТЬ НОВОСТЬ ПОМОЧЬ ПРОЕКТУ 0
Анна РЕВОНЕНКО
На сегодняшний день определение отцовства с помощью ДНК — самый популярный вид генетических исследований в России. За последние пару лет количество учреждений, в которых можно получить эту услугу, выросло в десятки раз: сработала как популяризация этого метода с помощью телевизионных ток-шоу, так и предпринимательское чутье тех, кто в середине 2000-х понял, что на сомневающихся отцах и одиноких матерях можно зарабатывать хорошие деньги. Провести такое исследование сегодня можно как в региональных центрах судебно-медицинской экспертизы (как правило, в рамках судебного дела о доказательстве отцовства), так и в частных клиниках и лабораториях (обычно вне судебного производства).
Популярность ДНК-исследований по определению отцовства именно в частных клиниках объясняется, во-первых, стоимостью услуги ― приблизительно 15 000 рублей (в центрах СМЭ исследование «трио», когда изучаются образцы матери, предполагаемого отца и ребенка, будет стоить вдвое дороже), во-вторых, возможностью не ставить государство в известность обо всех тонкостях личной жизни.
Именно этим и руководствовалась Юлия Донцова, когда обратилась в частную ярославскую клинику «Гармония». Ее третий ребенок родился от женатого мужчины, но отрицать свое отцовство мужчина не пытался: он признавал ребенка сыном, проводил с ним время, поддерживал Юлию. Доказывать отцовство в судебном порядке не было смысла — вопрос о выплате алиментов не стоял перед парой, однако для Юлии было важно хотя бы каким-то образом зафиксировать тот факт, что у ее ребенка есть биологический отец.
Клиника «Гармония», куда обратилась пара, является региональным представителем одной из крупнейших в России частных генетических лабораторий «Медикал Геномикс». По словам Юлии, тест на отцовство был проведен «на коленке»: от матери не было получено разрешение на медицинское вмешательство в отношении ребенка, не был заключен соответствующий договор об оказании услуг, у Юлии не взяли ни одной подписи. Полученный результат исключил отцовство мужчины. Тогда Юлия в замешательстве обратилась к руководству клиники за объяснениями и потребовала провести повторное исследование, но ей было со скандалом отказано.
Эксперты признают, что в сегменте частных генетических исследований существует ряд серьезных проблем. Во-первых, деятельность негосударственных лабораторий фактически не регулируется законодательством, а это означает, что они, по сути, могут вообще не проводить никаких исследований и выдавать любой результат ― никто с них за это не спросит.
Начальник специализированного центра молекулярно-генетических экспертиз Российского центра судебно-медицинской экспертизы Павел Иванов подтверждает — частные исследования практически никак не регулируются законодательством:
«Есть федеральный закон о государственной экспертной деятельности, где прописаны все требования. Он действует для государственных учреждений, но там говорится, что негосударственным рекомендуется следовать тем же инструкциям. На деле же получается, что частные лаборатории не обязаны этому соответствовать. Это, по сути, дыра в законе, они существуют сами по себе, их никто не контролирует».
Однако проблема частных исследований на этом не заканчивается: федеральный закон №73 «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ» дает возможность привлекать в качестве судебных экспертов работников негосударственных исследовательских центров. Согласно 41 статье закона, единственное требование, которое предъявляется в данном случае к эксперту, — наличие «специальных знаний в области науки, техники, искусства или ремесла», однако закон не разъясняет, как именно оценивать уровень владения этими знаниями.
«По закону суд может назначить экспертизу в частную лабораторию, если эта лаборатория имеет лицензию, — объясняет Павел Иванов. — Но с лицензиями сейчас жуткая неразбериха. Несколько лет назад было централизованное лицензирование, была комиссия при Минздраве, все было проще отследить. А сейчас лицензионные комиссии на местах, с ними можно договориться. Есть одна генетическая лаборатория, которая формально состоит из одного человека, он же директор, бухгалтер и эксперт. Сейчас суды вообще не заморачиваются по поводу этих лабораторий. Суду все равно, куда отправлять делать экспертизу. Скажут: "Вот есть лаборатория, туда и идите" и не спросят, кто и на чем там делает исследование».
Директор бюро независимой экспертизы «Версия» Дмитрий Гладышев убежден, что сегодня на российском рынке частных генетических исследований много мошенников.
«К сожалению, сейчас на рынок зашло большое количество экспертных центров и генетических лабораторий, которые таковыми не являются. У них задача ― заработать денег. Сейчас в Москве более 90 частных экспертных организаций. Сейчас такое количество жуликов, они иногда ничего не делают: просто берут и пишут тот результат, который просит клиент».
Павел Иванов отмечает, что среди частных лабораторий есть добросовестные, но рекомендует по возможности обращаться за исследованиями в государственные центры судебно-медицинской экспертизы
Недовольная отказом клиники, Юлия попыталась привлечь к инциденту внимание местной общественности. Она обратилась в ярославские СМИ, начала писать жалобы на клинику в интернете, создала темы на различных форумах. Для повторного исследования Юлия обратилась в Ярославское бюро судебно-медицинской экспертизы, где пара снова получила отрицательный результат. Позже Юлия выяснила, что руководитель клиники «Гармония», в которой произошел скандал, ― хорошая подруга заведующей молекулярно-генетического отделения центра судмедэкспертизы, и, по мнению Юлии, не исключено, что результат был подтасован для сохранения репутации клиники после нашумевшего конфликта.
«В течение двух лет я добиваюсь от судов, чтобы у меня приняли хоть один иск, в котором бы я могла получить генетическую экспертизу, — рассказывает Юлия. — В иске по делу о доказательстве отцовства мне отказали, у меня не приняли иски ни об оспаривании метода ДНК, ни об услугах ненадлежащего качества. Отказались принимать и рассматривать иск об установлении биологического материнства, хотя это вполне аргументированное требование.
В судах лобби: в течение двух лет мне препятствовали в получении экспертизы, в которой эксперт подписывается под 307 статьей УК РФ (Заведомо ложные показания, заключение эксперта, специалиста или неправильный перевод) и предупреждается об уголовной ответственности. Тогда я уже плюю и думаю: надо делать хотя бы в частном порядке, хоть это и не является для суда основанием для возбуждения уголовного дела. В моем случае это деньги на ветер».
Заключение эксперта Ярославского бюро судебно-медицинской экспертизы
Через некоторое время Юлия сделала повторное исследование в одной из генетических лабораторий США. Было установлено, что генотипы, прописанные в результатах двух предыдущих экспертиз, сделанных в России, не совпадают с реальными генотипами Юлии и ее ребенка ― по сути это означает, что в заключениях «Медикал Геномикс» и Ярославском БСМЭ были записаны генетические данные совершенно других людей. Однако для суда частные исследования, тем более зарубежные, — не аргумент.
«Это же спор сторон, — объясняет Павел Иванов. — Одна сторона всегда недовольна результатом, она не верит экспертизе и просит сделать ее снова. Но если пойти по этому пути — конца не видно. Поэтому в законе прописано, что должны быть очень веские основания для назначения еще одной экспертизы. Например, если вскрываются какие-то недостатки, ошибки, тогда уже по вновь открывшимся обстоятельствам вы заявляете в суде, что нужно пересмотреть, вновь назначить экспертизу».
Однако случай Юлии примечателен тем, что здесь и она сама, и отец ребенка настаивали на проведении судебной экспертизы. Против этого был только суд, отказавший паре во всех исках.
С невозможностью добиться пересмотра результата экспертизы столкнулась другая женщина из Ярославской области, Лариса Львова. Отец ее ребенка, Геннадий, не признавал сына и никак не участвовал в жизни ребенка. Когда маленькому Гоше диагностировали ДЦП, женщина написала письмо отцу с просьбой помочь деньгами на лечение. В течение какого-то времени отец присылал деньги, но вскоре перестал. Женщина была вынуждена обратиться в суд. Геннадий спустя 10 лет отказался признавать отцовство в суде, поэтому его адвокаты настояли на проведении ДНК-экспертизы. Лариса, уверенная в том, что результат исследования подтвердит отцовство, нисколько не сомневалась в своей правоте.
Экспертиза проводилась в 2010 году в том же Ярославском бюро судебно-медицинской экспертизы. Тогда для взятия проб Геннадий пришел со своим старшим сыном. Пока Лариса ходила в кассу оплачивать свою половину стоимости услуги, у Геннадия взяли пробу и он покинул учреждение, хотя, согласно требованиям к процедуре, взятие проб должно проходить в присутствии всех ее участников. Спустя месяц Лариса получила результат: отцовство исключено. Суд отказал Ларисе в ее иске.
После этого женщина обратилась к независимым специалистам с результатами экспертизы. Генетики установили, что исследуемые образцы на самом деле принадлежат двум братьям с общим отцом. Именно поэтому на экспертизу Геннадий пришел со своим старшим, «признанным» сыном ― судя по всему, он просто сдал кровь вместо своего отца в тот момент, когда женщина была у кассы.
Заключение независимого эксперта, подтверждающее подмену образца в Ярославском БСМЭ
Открывшиеся обстоятельства и рецензии специалистов на предыдущую экспертизу не помогли Ларисе добиться пересмотра дела. Суд неоднократно отказывал женщине в повторных исках, объясняя это тем, что «нет оснований не доверять экспертизе, проведенной Ярославским бюро судебно-медицинской экспертизы».
Дмитрий Гладышев объясняет подобную ситуацию тем, что суды заинтересованы в том, чтобы поскорее закрыть дело:
«Судебный процесс идет во времени, и судьи, как правило, получают нахлобучку, если они выходят за сроки. Поэтому они сопротивляются, они говорят: "На фига нам ваши рецензии? Нас все устраивает, вот эксперт пришел, он предупрежден об уголовной ответственности, мы ему доверяем"».
Открытой России удалось пообщаться с одним из сотрудников Ярославского БСМЭ, в котором, судя по всему, произошел подлог проб. На условиях анонимности нам подтвердили, что в генетическом отделении этого учреждения действительно оказывается влияние на результаты экспертиз.
Очевидно, что подлог и подтасовка результатов могут происходить как в частных лабораториях, так и в государственных центрах СМЭ. Получается, что у участников экспертизы есть всего одна попытка, чтобы отстоять свою правоту, а у ребенка ― всего одна попытка, чтобы узнать своего настоящего родителя.
«Если раньше я надеялась, что будут какие-то алименты, если была бы повторная, честная экспертиза, то сейчас, когда мальчику исполнилось 18 лет, нам уже никакие алименты не светят, для меня это уже принципиальный вопрос, — рассказывает Лариса Львова. — Потому что я оскорблена как женщина, я унижена. Можно подумать, что у меня было такое количество мужчин и я была в таком состоянии, что даже не знаю, от кого родила ребенка. Для меня важно восстановить свое доброе имя в глазах людей».
Однажды Лариса попыталась прибегнуть к помощи частного детектива, который мог бы добыть реальный биологический материал предполагаемого отца, а не его старшего «законного» сына. В агентстве согласились, но через некоторое время перезвонили с отказом: руководитель сказал, что ему «без объяснений запретили заниматься этим делом».
При этом генетическая экспертиза — далеко не единственный известный науке способ определить родство между людьми: сейчас технологии позволяют сделать это на основе внешности, отпечатков пальцев, особенностей развития. Однако только метод ДНК в нашей стране имеет юридическую силу.
«Еще у меня была попытка сделать портретную экспертизу, потому что Гоша с папой похожи, — рассказывает Лариса. — Мой адвокат пригласил эксперта из Иваново, тот, когда посмотрел на фотографии, сказал: "Тут и без экспертизы видно — одно и то же лицо, давайте заключим договор, мы проведем исследование". Я обрадовалась, собрала побольше фотографий. Через три недели мы узнаем, что эксперт отказался делать исследование. Он сказал: "Против своих коллег по цеху я работать не буду, возьмите деньги обратно и фотографии". Я уже поняла, что эти лаборатории сообщаются: там все друг друга знают, общаются на семинарах. Честная экспертиза возможна только вне этой системы.
Даже следователь как-то проговорился: «Если бы мы делали повторную экспертизу всем, кто просит, вы представляете, сколько надо будет выпустить из тюрем людей?»
Отец ребенка Ларисы Львовой Геннадий Кириллов и ее сын Гоша Львов
На проведении другой, не генетической экспертизы настаивает и Юлия Донцова:
«Мы просим сделать не генетическую, а комиссионную экспертизу, где комплексно несколько экспертов оценивают возможность родства: по признакам внешности, по отпечаткам пальцев, потому что у нас половина линий от мамы, а половина от папы, педиатрическая экспертиза по этапам развития ребенка. Можно исследовать рост, вес, вес при рождении, когда пошел, заговорил, это же тоже наследственное. Мы просим о такой экспертизе, где все будет наглядно и исследуемые объекты невозможно подменить. Генетика — дело подложное, в аппарат можно засунуть все что угодно и исследовать это. Внешне кровь никаким образом визуально не идентифицировать».
Безапелляционность метода, используемого в ДНК-тестах для определения родства, подвергается сомнению современной наукой. В 2013 году на базе Института криминалистики Центра специальной техники ФСБ России было проведено исследование, подтверждающее, что генотипирование STR-локусов (фрагментов ДНК, состоящих из повторяющихся с некоторой общей последовательностью нуклеотидных звеньев; по этим последовательностям и определяется родство) является недостаточным для достоверного установления родства в паре родитель-ребенок. При этом в научной работе метод называется «самым распространенным подходом к установлению родства в судебной генетике в настоящее время».
Юлия нашла еще нескольких женщин из разных регионов России, которые пострадали от некачественных ДНК-тестов и сфабрикованных экспертиз. Они написали коллективное заявление с просьбой ходатайствовать в их защиту Уполномоченного по правам ребенка, Уполномоченного по правам человека, председателя комитета Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей, однако за несколько месяцев ничего не удалось добиться.
«Мы просим возобновить судебные процессы по ходатайству перед прокурорами, — рассказывает Юлия. — Для этого в законе есть все основания: согласно 45 статье ГПК, прокурор может вынести постановление на любом этапе производства и вступить в процесс, где ущемляются права и законные интересы детей. Нам все отказывают, говорят, мы вообще не вправе в судебную систему вмешиваться».
На Западе генетические исследования уже давно вышли из сугубо научной области и стали массовой услугой, но Россия переняла эту тенденцию с небольшим опозданием. В редких случаях генетические исследования подтверждают серьезные достижения российской науки, но рядовая практика показывает, что пока генетика не может служить обычным людям, которые вынуждены защищаться от мошенников как на рынке частных услуг, так и в судебной системе.
Оригинал: "Открытая Россия"
Выпить с авторами "Абажура" чашку кофе можно здесь
#1 за Уралом Первая политическая телега Кузбасса и окрестностей Подписаться
Материалы раздела "Сетевые авторы" не являются документальными - это художественные произведения
