ПРЕДЛОЖИТЬ НОВОСТЬ ПОМОЧЬ ПРОЕКТУ 0
В этом парадном костюме деда и похоронили.
Таким бывает День Победы во множестве российских семей. Или бывал. Потому что живых фронтовиков почти не осталось, а появляется всё больше надутого пафоса, и первые тосты говорят теперь не деды с орденами, а президенты с губернаторами. Словно какое-то отношение они имеют к той Победе, словно брали Берлин и гибли под Сталинградом.
Война моего деда длилась до начала сентября 1945 года. Перебросили на противостояние с Японией, которая то искала перемирия с Советами, то грозилась всех победить. До того момента, пока бомбы «Толстяк» и «Малыш» не решили дела.
Мы просили деда «рассказать про войну», и дед рассказывал смешные байки – как пошёл в разведку и встретил медведя, и делили они на двоих паёк. Я вообще мало видел ветеранов, которые любят говорить о войне.
Дед писал стихи и письма. Стихи были как раз о войне или матери, а письма – к президенту. Как пришёл к власти Горбачёв, так дед и сел за письменный стол, и писал, иногда прерываясь на пасьянс из домино.
«Уважаемый Михаил Сергеевич! Я не понимаю…»
«Уважаемый Борис Николаевич! Я не понимаю…»
Дед никогда не писал о себе, никогда ничего не просил. Он, старый и честный коммунист, хотел объясниться с этими людьми, пришедшими к власти и крушащими всё на своём пути. Он внимательно читал самые разные газеты, негодовал, что верхушка партии оказалась гнилой колодой, что страну разворовывают, чиновники становятся миллионерами.
Тогда об этом ещё много писали и говорили.
Деду хотелось донести до президентов своё миропонимание. Он готов был заблуждаться, он подозревал, что всю жизнь заблуждался, но соглашаться с потерей Родины, за которую воевал сам, за которую отдали жизни его друзья и братья, он не мог.
Бабушка в молодости чудом вырвалась из колхозного крепостничества, закончила рабфак, и после этого, выйдя замуж, объездила с дедом весь Дальний восток и Сибирь. Дед был кадровым офицером, ушёл в отставку майором.
Бабушкиного отца, скромного скрипичного мастера, расстреляли как врага народа. Дед с бабушкой не питали никаких иллюзий по поводу Сталина: это преступник и предатель Родины, считали они.
Но потом дед писал президенту Горбачёву: «Нас расстреливал Сталин, у нас был бездарный генеральный секретарь Хрущёв, была эпоха застоя при Брежневе. Вы, молодой и перспективный руководитель…»
Надежды на «молодых и перспективных» не сбылись. В начале девяностых мои старики лишились всех своих сбережений. Только и боялись, что не на что будет похоронить, и бабушка в отдельном ящике комода держала свой пакет с красивым платьем и туфлями. «Будет, в чём в гроб положить», - вздыхала.
«Борис Николаевич, - писал дед, - вы президент великой страны, вы взвалили на себя огромную ответственность…»
Дед искренне считал, что политики должны отстаивать народное благо. Так и предполагал, что политика – это призвание, а случайные люди в политике – большая трагедия. Иногда он писал губернатору, и снова звучало это «Я не понимаю» в разных вариациях.
Дед никогда ничего не украл, никого не обманул. Идеализм, порождённый советским воспитанием и суровой школой жизни, заставлял и от других требовать честности, достоинства; отвращал от любого предательства.
Когда пришёл к власти Ельцин – дед почти плакал от радости. Сильный человек, справедливый, открытый. И первые письма Ельцину были письмами поддержки. Потом уже – непонимание и боль за стремительное разграбление страны, за возврат к тоталитаризму во всём, за выборы 1996 года с идиотской газетой «Не дай Бог!», которую почтальоны тащили в каждый почтовый ящик.
За это время погиб внук, умер сын, умерли почти все ровесники, сам дед почти оглох и не мог ни с кем общаться. Наступило то самое одиночество, когда твой мир окончательно растворяется, когда люди рядом ещё живут, а ты доживаешь.
Раз в месяц приходил работник соцзащиты, приносил пенсию. Дед шёл в магазин, покупал бутылку водки и садился за письменный стол.
«Уважаемый Борис Николаевич! Очень прошу вас, если в вас осталась какая-то честь, уйдите в отставку со своего поста. Быть может, другие люди смогут спасти нашу многострадальную страну…»
Потом умерла бабушка. Та, с которой вместе 60 лет. Достали пакет из комода.
Уже сказал своё «Я устал, я ухожу» очередной в дедовом понимании предатель, но деду стало всё равно. И писем Путину он писать не стал. Были ещё какие-то обрывки стихов, непонятным почерком – дед и в молодости сдавал стрельбу на тройку, из-за болезни дрожали руки.
Полгода назад умер родной брат моего деда, тоже фронтовик, прошедший всю войну до Берлина. Не дожил двух дней до своего 102-летия. Чиновники администрации на вековой юбилей приходили в гости и бубнили свои речи, с тортом в охапку, под телекамеры. В бедно обставленном домике чиновникам и журналистам было неуютно и тесно.
Напрасны были дедовы письма. Ничего не изменилось в стране – только горланят по всем телеканалам о Великой Победе, о русском духе, о скрепах. Наши старики также ничего не могут понять – и те, кого затронула та война, и те, кого побросало по другим войнам, да по безумному российскому бездорожью. А проспект Победы в это время переименовывают в честь нынешнего президента.
Впрочем, ни одного своего письма дед не отправил. Вздыхал и складывал в ящик письменного стола. Так и затерялись они, вместе со стихами. А дед всего на полгода пережил свою жену.
Пройдёт ещё немного лет, и я возьму бутылку водки, сяду за письменный стол и выведу корявым с непривычки почерком:
«Дорогой дед!..»
Выпить с авторами "Абажура" чашку кофе можно здесь
#1 за Уралом Первая политическая телега Кузбасса и окрестностей Подписаться
Материалы раздела "Сетевые авторы" не являются документальными - это художественные произведения
