ПРЕДЛОЖИТЬ НОВОСТЬ ПОМОЧЬ ПРОЕКТУ 0
Андрей НОВАШОВ
Текст был написан до того, как стало известно об инсценировке. Прочитал, что Бабченко жив. Прифигел. Когда, наконец, поверил, написал модератору сайта, чтобы он мой текст убрал. Но он предложил оставить. В самом деле: уникальный жанр – прижизненный некролог. Мой заголовок оказался пророческим. После воскрешения Бабченко отношение к его гражданской позиции и его текстам не изменилось.
«Я устал хоронить своих». – написал Бабченко два года назад, после убийства Павла Шеремета. И я сейчас уже не понимаю, что происходит. На порядочных людей будто охоту объявили. Не был знаком с Бабченко. Читал его тексты в «Новой газете» в конце нулевых – ещё на бумаге. Потом – колонки в интернет-СМИ, в последние годы был подписан на его страницу в Фейсбуке. Как и тысячи других пользователей. Удержался и не стал ничего писать, когда из жизни ушли, один за другим, два очень важных для меня человека, которых видел только мельком – Михаил Угаров и Елена Гремина. Но сейчас всё-таки выскажусь.
Бабченко был сорок один год. Как и мне сейчас. Меня не взяли в армию: врачи нашли болячку, о которой редко вспоминаю, но в военкомате решили, что к службе я не годен. А Бабченко призвали, и он оказался на первой чеченской. На вторую чечнскую поехал как контрактник. И потом, уже в качестве журналиста, видел много войн.
В тему: Стало известно, что убийство Бабченко было инсценировкой
На телеканале «Дождь» дискутировали как-то Невзоров и Белковский. Спорили о какой-то военной компании. «Вы были на войне?». - выкатил убийственный аргумент Невзоров. «Нет». – признался Белковский. Невзоров посмотрел на оппонента снисходительно. Дескать, о чём с таким вообще говорить? Бабченко на войне был. Знал об оружии, таткике ведения боя и прочих военных премудростях больше, чем любой патриот-милитарист. И войну возненавидел. Вот что он говорил на конференции, посвящённой 20-летию первой чеченской:
«На первой войне у меня мотивированности так до конца и не появилось, потому что, мне 19 лет было. Я просто до конца не понимал, что происходит. Первая война она больше ассоциируется не столько с войной, а с концлагерем. Потому что 96-й год это был самый расцвет дедовщины, просто махровейшей дедовщины. Молодняк, который туда приезжал…ну, вот к нам в роту привезли молодых 10 человек. На следующий день 8 сбежали сразу, с постели в тапочках в кальсонах, они сбежали. Мы, молодняк, который там был, мы все были затюканы до такой степени, что война не особо осознавалось. У меня мотивированность появилась во вторую чеченскую компанию. В нашем батальоне, было трое москвичей, один из них Игорь. Мы с ним познакомились в Царицыно, в военкомате. В 5 утра, когда мы ехали в военкомат. Мы ехали по контракту на вторую Чечню. Мы с ним познакомились и так с самой Москвы и доехали. И он погиб через неделю после шестой роты, примерно в том же районе. Через неделю начался очередной бой, он продолжался три дня под Шаро-Аргуном. Один из самых сильных столкновений. Игорь там погиб одним из первых. Там все было абсолютно также по-дурацки, как на всех войнах, которые Россия ведет. Нас должны были выводить с гор. Командир полка поехал проверить дорогу на уазике. Его обстреляли. Он послал взвод посмотреть откуда стреляли. Взвод поднялся на сопку. А там оказался очень сильный укрепрайон. И их почти всех положили. Игорь там погиб. Я просто помню, как я сошел с ума. Я помню момент, как у меня не было ничего кроме ненависти. Все чувства ушли. Кстати, то что мы думаем здесь в мирной жизни, будто бы знаем, что такое ненависть, это не так. Ничего подобного. Ненависть — это сильнейшее чувство. У меня кроме ненависти ничего не осталось. Я хотел убить всех чеченцев. Вообще всех. Детей, стариков, женщин. И желательно своими руками. У меня было желание своими руками. А потом умереть самому, потому что других желаний не оставалось. Это проблема каждой войны.
Любую войну еще можно остановить в самом начале. И это, кстати, касается украинской войны. Где-то я думаю, в зависимости от интенсивности боевых действий, примерно от 2-3 недель до месяца еще есть возможность остановить весь маховик войны, пока не пошли трупы и не начались личностные отношения, т.е. ненависть. Вот когда погибли люди с обеих сторон, и когда появилось желание мстить, желание убивать, войну остановить уже невозможно никакими политическими средствами. Она может остановиться только сама, пока эта ненависть не прогорит. Вот это, наверное, главное во всех этих войнах. Это нужно понимать. Потому что тот, кто войну начинает, начать он её может, но остановить её уже не сможет никто. Прошу прощения. Я больше не буду говорить. Извините. Спасибо».
Раньше сущесвовала категория публицистов-париотов, рядившихся под цивилизованных (не знаю, есть ли такие сейчас). Они говорили, что пацифизм – это выдумка Э. М. Ремарка и других писателей-гуманистов. Что война – совсем не такая. Что без войны – ну никак не обойтись. Бог знает, может быть, я бы им и поверил. Но слово Аркадия Бабченко всё ставило на свои места.
Нельзя быть готовым к чьей-то смерти. Я помнил, что Бабченко воевал в Чечне. Но что на вторую чеченскую поехал добровольно – как-то упустил из виду. Наверняка в постах или в интервью он что-то об этом говорил, но сейчас не в состоянии рыться в интернете. Помню его относительно недавний пост в ФБ. Бабченко вспоминал давний разговор с журналистом, прошедшим Афган. Тогда Бабченко ещё готов был видеть в войне хоть какой-то смысл, а коллега, который старше и мудрее, в мифы уже не верил. Потом всё изменилось. Бабченко занял ту позицию, которой он и известен. А афганец подался в телепропагандисты, и сейчас с экрана восхищается внешней политикой Путина. Оказался не только мудрее, но и прагматичнее.
Бабченко не сразу пришёл к тем взглядам, за которые был убит. Тем ценнее и важнее сказанное и написанное им. Выступление, процитированное выше, - нарушение негласных табу, накладывающих печать на уста ветеранов локальных войн.
Его слово так важно для меня ещё и потому, что наши эстетические взгляды во многом совпадают. В юности он слушал летовскую «Гражданскую Оборону». А не так давно написал, что песнями БГ никогда особо увлекался. Мелочь, конечно. Но ГО и для меня всегда была важнее «Аквариума». Это человек не только одного со мной поколения, но, если можно так выразиться, - одной субкульуры.
Бабчеко писал всё, что думает, не только о других, но и о себе самом. Давным-давно в «Новой» читал его репортаж об антипутинском митинге. Место действия, если не ошибаюсь, Нижний Новгород. Госпропаганда уже тогда ничем не гнушалась. Местные власти согнали на площадь, где проходил митинг, мастеров-ремесленников. Приехал Первый Канал. И тележурналист записывал стендап о том, какое интересное мероприятие проходит в Нижнем – «Город мастеров»! Подразумевалось, что ни о каком митинге здесь и не слышали. Протестующие в кадр, разумеется, не попадали. Вместе с Бабченко о митинге писал немецкий журналист. Он плохо знал русский, но всё-таки сказал телевизионщику: «Ты не журналист Первого канала. Ты – б***ь Первого канала!»… Но я хотел сказать об искренности Бабченко. В репортаже, который он написал после того митинга, он признаётся, что, когда на протестующих, вместе с которыми стоял, пошёл ОМОН, ему было страшнее, чем на войне.
И потом, много лет спустя, в вынужденной эмиграции Аркадий Бабченко вспоминал, что в последние недели жизни в России ему было страшно. Что он вздрагивал, когда на его этаже останавливался лифт. Что в свой подъезд заходил с неспокойным сердцем. Что, когда пришёл в школу к дочери на торжественную линейку, прятал лицо в капюшон. Не хотел, чтобы одноклассники и учителя дочери знали, кто её отец… Дело не в том, что боялся. А в том, что имел мужество проговаривать свои страхи. Неслыханная дерзость для страны, где десятилетиями, даже веками, учились молчать и терпеть; терпеть и молчать.
Гибель Бабченко ещё и потому не умещается в сознании, что, как сейчас понимаю, сам не свободен от некоторых мифов и стереотипов. Несколько лет назад у патриотов были в моде жлобские футболки: «Это Россия. Не нравится – вали!». После вынужденной эмиграции некоторые объявили Бабченко трусом. А я думал: «Он правильно сделал, что не стал дожидаться, пока его убьют». Думал, он спасся. После отъезда Бабченко Олег Кашин высказался в таком духе: «Да, могут убить. Но в России вообще никто не может чувствовать себя в безопасности». В общем, клонил к тому, что Бабченко очень сильно преувеличивает личные риски. Самое удивительное, что Кашин сам был жертвой покушения, едва не погиб. К сожалению, Кашин ошибался. К сожалению, Бабченко оказался прав.
Но я всё-таки не вполне исчерпывающе объяснил, зачем пишу этот текст. Придётся и мне нарушить табу, по-другому не получится. Лет четырнадцать назад пытался работать на «десятке» - Новокузнецком независимом телевидении. Продолжалось это всего несколько недель. Опыт был неудачным, я о нём почти забыл. И вот стажируясь (скажем так) в этом СМИ, принёс в редакцию купленный в киоске номер «Новой газеты» - просто почитать. Оставил газету на столе, вышел покурить, а когда вернулся, обнаружил её в мусорном ведре. Оказалось, выкинул газету мой мини-начальник (так его буду называть). Сказал что-то в том духе, что пишет «Новая» всякую гадость. Как раз в тот период в «Новой» Бабченко работал. Не помню, в связи с поступком мини-начальника, который младше меня на год, или по другому поводу стал спрашивать его и других журналистов, сидевших рядом, читали ли они тексты Аркадия Бабченко. Ответили, что читали. Но когда подробнее на эту тему поговорили, оказалось, что Бабченко они путаю с Андреем Бабенко. Не очень понимаю, как это возможно. Но – всяко бывает. А про Аркадия Бабченко они ничего не знали. Как, может быть, и кто-то из читателей этого текста. И вот хочу сказать: Бабченко – один из самых талантливых, честных и порядочных журналистов нынешней - гнусной, лживой и раболепной - эпохи. Он радикализировался после «крымнаша». Но и до аннексии и после неё писал и говорил то, что должен был кто-то писать и говорить. Если пропустили – прочитайте хотя бы сейчас. Одно из недавних его высказываний в Фейсбуке, врезавшееся в память, - о том, что в России, которая сейчас ведёт две необоронительные войны, массовая скорбь по жертвам Великой Отечественной выглядит нелепо.
Но про «десятку» и «Новую» закончу, потому что это имеет значение. В тот период «десятка» праздновала юбилей, по случаю которого пригласила Виктора Шендеровича и устроила в каком-то ДК его выступление по пригласительным: позвали только представителей СМИ. И «десятка» показала потом большое интервью с Шендеровичем. А последний в тот период много публиковался в «Новой газете». Я потом у мини-начальника спрашиваю: «Как же так? Газету ты в урну выбрасываешь, а одному из самых известных авторов этой газеты, по сути, бенефис устраиваешь?». Мини-начальник мне не поверил. Я показал ему в «Новой» рубрику Шендеровича «Плавленый сырок». Мини-начальник расстроился. И, кажется, задним числом пожалел, что Шендеровича привёз. Вот вроде бы «независимое» телевидение, а вроде бы и сервильное, боязливое. Два в одном. Вспоминаю это не для того, чтобы уколоть мини-начальника, который на «десятке» давно не работает. Даже не знаю, в каком городе он сейчас. И, кстати, фамилию его не называю. Не хочу. Лет прошло много. Мало кто сейчас сумеет вычислить наверняка. За прошедшие годы мне несколько раз звонили с «десятки». Обвиняли, что якобы что-то там нехорошее про них пишу. А я про них и не писал ничего. Но вот наконец-то они дождались. Впрочем, из тогдашних сотрудников мало кто сейчас там работает. Эта история – про такой, что ли, полулиберализм. Полусвободу. И полуправду, которая, как известно, хуже лжи. Все эти «полу-» убивают. Создают что-то наподобие магнитного поля, которое действует на всех без исключения.
Когда мини-начальник объявил, что я уволен… Нет, не буду писать, что это произошло «по политическим мотивам». Просто выбрасывание вещей в урну – одна из многих хамских выходок, которые там практиковали. Очень скверно себя чувствовал. И на моей работе это сказывалось. В общем, выперли «за профнепригодность». Мини-начальник сообщает мне, что сотрудничество закончилось. И прибавляет: «Мы будем за тобой следить!». Что означает, когда журналист телевидения, именующего себя независимым, такое говорит, - до сих пор не понимаю. Да и сам мини-начальник, думаю, тоже. Он, кстати, никому не позволял плохо говорить о Путине. Очень президента любил. Путин тогда ещё не был политическим долгожителем. И я – дурак! – не верил, что грядёт авторитаризм, да практически абсолютизм. А мини-начальник уже тогда всё понимал. Может, сейчас он - большой начальник. Так подробно вспоминаю, потому что начинаю задыхаться от несвободы, лжи и разлитого в воздухе страха. Но, как понятного из тогдашней беседы, куча людей в России чувствуют себя в этой среде как рыбы в воде. «Мы будем за тобой следить!». – вот просто сам себе КГБ. Им это ужас нравится. С энтузиазмом его сами нагнетают. Им – чем гуще, тем лучше.
Аркадий Бабченко этому мороку противостоял. Не рабство, а свобода. Не униформа, а жизнь во всём её многообразии. Не нужно сейчас панихидных интонаций. Лучше вспомнить один из лучших, на мой взгляд, постов Бабченко, который он написал в 2015-м, когда патриоты-охранители оскорбились на тверк оренбуржских танцовщица:
«Черта им лысого. Я выживу. Я переживу все эти их долбаные войны. Переживу Донбасс. Третью чечнскую. И все другие новые локальные, которые они еще успеют затеять в своей агонии.
Переживу путинизм. Кадыровщину. Русский бунт, бессмысленный и беспощадный, к которому они так упорно толкают страну. Алкоголиков с автоматами на блокпостах. Одно большое ДНР на шестой части суши.
Переживу политические репрессии и террор. Центр "Э". Посадки. Гулаг. Мракобесие, ксенофобию и ненависть. Переживу всех их антимайданы и смершы. Хирурга, Милонова, Мизулину и Лаврова. Вместе взятых.
Я буду жить долго-долго. Сидя на берегу реки. Глядя, как все это проплывет мимо меня.
И умру в девяносто шесть лет. В своей постели. В окружении двенадцати внуков и сорока правнуков. Богатым, здоровым, находясь в чистом уме, твердой памяти и полном сознании. И немножко подшофе.
Но когда я, старый пень, все-таки двину кони…
Девчонки, приходите танцевать тверк на моей могиле!
Танцуйте тверк! И аэробику! И танцы на шесте! С консумацией, что бы это ни значило.
Трясите задницами. Извивайтесь талиями. Изгибайтесь грудью.
Пейте шампанское и бургундское, вспенивайте пиво, немножко потягивайте шмаль, любите, целуйтесь, говорите, спорьте, трахайтесь, веселитесь и рассказывайте анекдоты.
Приходите с друзьями, семьями, детьми, колясками и воздушными шариками.
Жгите и отжигайте! Жизнь рулит!
Может, я ради такого случая еще и сам отроюсь и еще разочек отожгу с вами.
Живите, и не думайте о мудаках, которые оскорбляются на все, что движется.
Жизнь вообще оскорбляет чувства мудаков.
Но молодость, любовь и будущее все равно победят мракобесие, ненависть и мертвечину. Может, и не скоро, но - все равно…».
А фамилию того телевизионщика с федерального канала, который прошёл Афган, прозрел раньше Бабченко, но потом благоразумно продался, я бы назвал. Но просто не помню, потому что ТВ-пропаганду не смотрю. Наверняка этот патриот уже готовится к эфиру. Не знаю, скажет ли с экрана, что когда-то приятельствовал с «перебежчиком». Но наверняка поведает телезрителям, что в убийстве Бабченко виновата Украина. А не Путин. Нет, не Путин. Нет, не Путин. Нет… И вспоминается по этому поводу пост Бабченко. Точнее, его комментарии к своему посту. Он сообщил в Фейсбуке о российском политзаключённом, которому после тюрьмы требуются деньги на восстановление и лечение. Разумеется, нашлись читатели, которые написали: «Он что, в тюрьме не отдохнул?». Каждому такому Бабченко ответил: «Пожалуйста, идите на***». Только открытым текстом, без точек. Вот туда и надо посылать всех, кто скажет, будто Россия к убийству Аркадия Бабченко не причасна.
Об Аркадии Бабченко гораздо больше знает Санислав Калиниченко – кемеровский блогер, который сейчас находится в СИЗО. Думаю так, потому что видел комментарии Бабченко под постами Станислава. Надеюсь, что дурацкое сфальсифицированное против Калиниченко дело развалится. И тогда он напишет лучше, чем я.
Читайте также: За кого вы голосовали?
Выпить с авторами "Абажура" чашку кофе можно здесь
#1 за Уралом Первая политическая телега Кузбасса и окрестностей Подписаться
Материалы раздела "Сетевые авторы" не являются документальными - это художественные произведения
