ПРЕДЛОЖИТЬ НОВОСТЬ ПОМОЧЬ ПРОЕКТУ 0
Чем комфорт отличается от гармонии. Как сибирские комары атаковали западных перформеров. Жизнь на пасеке, где из благ цивилизации только электричество. Не состоявшаяся выставка во Франции. Псевдость социума и практики старцев-отшельников. Об этом и не только рассказывает юргинский независимый художник Олег Новиков, в последние годы большую часть времени проводящий в глухой деревне.
В мае прошлого года беседовал с Олегом Новиковым в Краснознаменке – деревне, расположенной на границе Новосибирской и Кемеровской областей. Задумывал сделать два интервью. Первое – про то, как Олег учит в деревне французский – опубликовал. Аудиозапись второго загадочным образом затерялась, но недавно вдруг нашлась, будто её расколдовали. А Олег несколько месяцев назад вновь обрёл пространство галереи «Арт-пропаганда», которое считал уже навсегда потерянным. Интервью, как мне кажется, не только не устарело, но даже обрело новые смыслы.
Олег Новиков и его пасека. Фотографии, за исключением двух последних, сделаны автором в деревне Краснознаменка в середине мая 2017 года.
- Читал в Фейсбуке, что к тебе в Краснознаменку приезжали швейцарские перформеры.
- Проект швейцарца Матиуса Рутимана и эстонки Катрин Эссенсон. Они ездили по России и делали видеоблог. В 2016-м приезжали в Кемерово на фестиваль, если не ошибаюсь, «Театральная площадь», где им обо мне рассказал музыкант Александр Маричев. И они приехали сюда, в Краснознаменку, посмотреть, как живёт художник в глубинке. Общались мы на странном языке: я пытаюсь учить французский, а Матиус в такой же степени владеет русским.
- Что их больше всего удивило в деревне?
- Комары! Комаров была просто куча. По дороге в Краснознаменку есть знак – большими железными буквами: «Россия». Мы вышли из машины. Насекомые гостей облепили, они как давай прыгать-скакать и комаров бить. Я чуть-чуть снял на видео, и там слышно, как комары гудят. А уже в деревне мы ночью жарили селедку под открытым небом. Сидели здесь, во дворе. Всем выдал маски, все намазались средствами от насекомых. Комары нас не кусали, но летали просто тучами, самые яркие впечатления у них остались от комаров.
Ещё был интересный перфоманс. Матиус возит с собой белую простыню наподобие мешка-спальника. Он этот белый полупрозрачный спальник натянул через голову до самых пят, и рано утром шёл по Краснознаменке семенящей походкой и кланялся. Катрин вела видеосъёмку. Зрителями были коровы и какой-то пастух, который, наверное, пережил культурный шок. Потом они повторили этот перфоманс в Москве на Красной площади. Там зрителей было больше, но Матиуса задержала милиция, и порекомендовала прекратить.
- Какой смысл в это действо вкладывался?
- Перфоманс посвящен Максу Датвайлеру – «швейцарскому Ганди», который прошел по свету с белым флагом, в том числе и по Красной площади в 1964 году.
- Ты говорил, что швейцарец ещё медвежью тропу нашёл.
- Нет, ты путаешь. Находил деревенский парень, мой сосед. Но медведи тут действительно водятся.
В окрестностях Краснознаменки. Никогда прежде не собирал в мае грибы (сморчки). Олег признался, что и он тоже.
- Приезд западных перформеров – самое яркое культурное событие твоей деревенской жизни?
- Я бы не сказал. Да, это хороший, значимый момент. Но таких моментов достаточно много. Я относительно нескучно живу, у меня много вариантов получать от жизни удовольствие.
- Например, в двадцатипятиградусный мороз в одиночку строить стену омшаника?
- Омшаник, где зимуют пчёлы, я устроил в доме, где когда-то располагалась летняя кухня. Предыдущий хозяин хотел сделать здесь гараж, и разломал полстены. Я стену восстанавливал. Вот этот момент намного значимее приезда перформеров, потому что я впервые в жизни почувствовал себя на каторге. Как меня пчёлы эксплуатируют – никто никогда меня так не эксплуатировал. Узнал, как люди чувствовали себя на лесоповале или в шахте, когда никакой механизации не было. Суровый опыт. Я построил внешнюю опалубку и заливал три недели эту стену – каждый день с утра до вечера. Не ожидал, что в ноябре мороз будет такой сильный и затяжной. Всё трещало и звенело. У меня даже дров столько не было заготовлено, топил уже чем придётся. Постоянно топил печь в двух помещениях, грел воду. Просеивал огромное количество опилок, песка и мешал цемент. И я не мог оторваться от процесса, потому что дом бы сразу остыл, а строительные работы нужно в тепле делать, к тому же и пчёлы замёрзнут. Собственно в дом поставить их не мог – пол не выдержит двадцать восемь ульев. После двух недель этой интенсивной деятельности организм начал давать сбои. Разбил руки, сломал палец, а многие процессы надо делать двумя руками. Но даже в больницу вырваться не мог. Ездил только за продуктами в соседнюю деревню, которая за пять километров. Если бы мороз был - 10, работал бы спокойно, а так как было - 25, то я скулил уже, образно говоря.
- Для тебя это художественная акция – жизнь и обустройство здесь?
- Конечно. Любая жизнь – художественная акция. У кого-то простая. У кого-то сложная. Мне так кажется. Стараемся выжить, значит – импровизируем, творим, придумываем.
- Как художник, ты доволен результатом?
- Именно с Краснознаменкой связан новый этап жизни. То есть прежде у меня был период деятельности, связанный с социумом, какие-то акции происходили в общественном пространстве. А теперь, наоборот – в одиночку, в глуши. Я сам для себя придумал проект архе-арт. Творческий союз художника с природой. Это естественно, это гармонично. Шёл к этому, ещё находясь в социуме. Мне вообще нравятся всякие аналоговые штуки без компьютеров и цифровых технологий, потому что я родился в аналоговую эпоху.
Деревенский дом и двор Олега. Быт как архе-арт.
- Ты рассказывал, что французы приглашали тебя сделать выставку.
- Я приезжал к сыну, который живёт в Париже. Мы катались по городу на велосипедах, и обнаружили в 19-м районе Парижа галерею: художники сделали себе мастерские под железной дорогой. Наподобие нашей «АРТ-пропаганды». Им мэрия эти помещения предоставила. Я сразу понял, что это родственные души. Сын хорошо говорит по-французски, и мы с художниками пообщались. И, в общем, они очень заинтересовались, предложили сотрудничество на таких условиях: предоставляют мне на три месяца мастерскую, где можно будет и жить, дают «артистическую визу», а я за время резиденции готовлю проект и делаю выставку. Приглашали приехать весной, но в это время начинался пасечный сезон, и в итоге условились, что приеду позже – зимой, когда закончу все дела на пасеке. Но к тому времени уже у французской стороны начались сложности. Было не понятно, продлит ли мэрия с ними контракт. В итоге это сотрудничество не состоялось. Но, мне кажется, я всё правильно сделал. Ну, не получилось, так не получилось. Есть такая поговорка: «Не ищи то, что само тебя найдёт», я этой концепции придерживаюсь. Мне уже не двадцать лет. Нет какого-то тщеславия.
- Трудно взрослому горожанину адаптироваться к деревенской жизни?
- Раньше думал: почему людям в зрелом возрасте хочется в деревню? В деревне жизнь гармоничнее. Мне нравится в Краснознаменке. Жизнь здесь – приключение, испытание, исследование. В городе всё уже попеределал. Ещё когда жил в городе, начинали доминировать интересы, связанные с природой. Хотелось, чтобы работа, творчество, природа – всё вместе. В общем, поэтому – пчёлы.
- В чём здесь твоя свобода понятно. А в чём несвобода? От чего ты зависишь в деревне?
- Те же морозы, например. Ураган недавно был, крыши срывало. Да много всего. Это трудности, испытания, но это не несвобода. А вот когда ты в городе общаешься с представителем городской администрации или с инспектором ГАИ, и ничего им объяснить не можешь, хотя, вроде бы, они все твои слова в состоянии понять… Сделал для себя вывод, что самое противное в социуме – пошлость, которой пронизано вообще всё. Чем старше становишься, тем острее это чувствуешь. Пошлость – это псевдость, симулякр. Всё какое-то ненастоящее, надуманное. Думаешь: а для кого это всё и зачем? И уезжаешь в деревню, где этой пошлости нет, а есть солнце, луна. Птицы поют или не поют – в зависимости от сезона и времени суток. Пчёлы летят или не летят. Но это от матушки-природы зависит, а не от администрации города Юрги.
- Но в деревне тоже есть социум. Знаменитый блогер Дмитрий Горчев, уехавший из Питера в глушь, писал, что людей там меньше, но они, зачастую, назойливее. Он, в частности, упоминал о соседе, который без конца заходил в гости и предлагал выпить.
- Здесь точно так же. Вот если бы я крепко выпивал… Но я выпиваю, как булгаковский профессор Преображенский. Стараюсь быть гостеприимным, но сдержанным. Если кто-то приходил ко мне со спиртным, я с ним не пил, а только пригублял, и в следующий раз он шёл выпить к кому-нибудь другому. Социум рядом, но здесь маленький социум. ДомА далеко друг от друга, и половина из них заброшены. Никто не лезет в дела соседа, особенно если видит, что сосед сам этого не хочет. Нет, я от деревенского социума не завишу.
Деревня Краснознаменка. По поводу установленной на въезде таблички. Когда, добираясь до деревни, съехали на просёлочную дорогу, Олег сказал: «Там, где заканчивается асфальт, заканчивается государство».
- Модное слово «дауншифтинг» ты наверняка тоже считаешь пошлостью. Но всё же спрошу: соотносишь ли себя с этим движением?
- Никогда над этим не задумывался. Просто у меня была идея… Лет с тридцати начал задаваться вопросом: сколько времени мог бы провести без социума? Сначала думал, - неделю. Становясь старше, - месяц, год. А теперь вот решил попробовать. Теперь могу оставаться один гораздо дольше. Размышлял над опытами старцев, которые после пятидесяти уходили лет на десять-пятнадцать в лес, в избушку. Питались тем, что вокруг растёт. Сушили на зиму ягодки-грибочки. Никуда не ходили, разве что к ним кто-нибудь забредал. Сделал для себя вывод: надо прожить без социума максимально долго, чтобы потом вернуться к нему, наскучавшись, настрадавшись и передумав кучу мыслей. И тогда будешь всех любить и всем желать добра. Но уходить надо уже взрослым, пожившим человеком.
- Удалиться в пустынь?
- Наверное, Краснознаменка действительно для меня какая-то пустынь, пусть и не такая радикальная, как у старцев. Но такие практики – всё равно из того же ряда.
- Ты сказал «настрадаешься»…
- Я имел в виду, что старцы пережили и голод, и холод. Куда без этого? У меня есть такой опыт, но он фрагментарный. Начинаешь представлять, что было бы, если бы так работал, когда стену делал, не три недели, а десять лет. Наверное, в таких условиях и года бы не протянул… Поэтому я не старец ещё пока. – иронизирует Олег.
В середине мая прошлого года в Краснознаменке повалил снег. На одном из снимков дерево, накануне вырванное с корнем ураганом (но ураган я не застал). А корова на фотографиях, возможно, видела швейцарско-эстонский перфоманс, который Олег упомянул в самом начале беседы.
- О жизни на пасеке как о художественной акции поговорили. А что касается экономической целесообразности?
- Она очень незначительна. Скажу просто. Когда в 2011-м начал заниматься пасекой в деревне Митрофаново Юргинского района, ходил к соседям за молоком. Относил им банку мёда, и получал за неё тридцать банок молока. Сейчас за банку мёда дают только двенадцать банок молока. Вот она – экономическая целесообразность. Цена мёда осталась прежней, а вокруг всё подорожало в два-три раза.
- Тем не менее, не бросаешь.
- А куда бросать? Уже инерция. В сегодняшних условиях я бы не начал заниматься пчёлами. Это требует огромных первоначальных затрат времени и сил. Сейчас это было бы и тяжело, и бессмысленно. У меня выходит прожиточный минимум, может быть, чуть больше. Надеюсь на улучшение экономических условий. Слава богу, дети уже взрослые и самостоятельные, но теперь внуки пошли… Бросить пасеку не могу, это уже часть меня. Если говорить совсем попросту: получаю от этого удовольствие.
- Ты говорил, что не уверен, стал бы сегодня заниматься «Арт-пропагандой».
- Нет, готов заниматься. Но должны измениться условия. Сейчас они просто невыносимы. Бесконечные бытовые, бюрократические, административные препятствия. Человек просто не может нести такой груз. Я сюда, в Краснознаменку, приехал, потому что здесь свободы больше – вот и всё. Ощущение свободы помогает накапливать какой-то эмоциональный запас. Даже если я сейчас не реализуюсь творчески, он всё равно растёт. Когда появится возможность, я её сумею использовать. Всё равно продолжаю заниматься творчеством: эскизы, проекты, задумки. И вижу, что в социуме дисгармония, которая этот эмоциональный запас истощает. Лет пять назад, в последний период существования «АРТ-пропаганды», чувствовал упадок сил. Сейчас – наоборот. Хочется провести какой-нибудь опэн-эир фестиваль – в поле, в лесу или во дворе.
- Два месяца назад у твоей дочери родился сын. Пока собирались из Юрги в Краснознамеку, ты шутил: «В деревнях только дедушки пасечниками были…». И всё-таки: с рождением внука что-то изменилось?
- Честно говоря, пока не знаю. Любовь к нему какая-то неосознанная. Смотрю на него: он родной. Сейчас дома появляюсь только наездами, ещё нет с внуком какого-то контакта. Но он растёт, крепчает. Начинает улыбаться. Пытается двигать ртом, подражая взрослым, и произносить простейшие звуки… Я в последнее время думаю, чем удивить внука, когда он здесь, в Краснознаменке, появится в первый раз. Для меня на первом месте уже эстетика вот этого пространства. Первые впечатления жизни оказывают определяющее влияние на человека, да и не только на человека. Котёнка, когда он только самостоятельно есть начинает, накормишь хурмой – он потом всю жизнь хурму есть будет. Молоко практически все люди любят, потому что это самая первая пища человека на Земле. Но первые впечатление – они, конечно, не только вкусовые, но и связанные с визуальными вещами, со звуками. (Позже созванивался с Олегом. Он рассказал, что первый визит внука в Краснознамеку прошёл удачно: «Устроили семейный опэн-эир».
- На фестивале «Митрофан» в 2015-м познакомился с юргинским музыкантом Лёхой, который собирался уехать во Францию и стать клошаром. Где Лёха сейчас? (В конце текста ссылка. Можно перейти и прочитать о фестивале «Митрофан» и о Лёхе.)
- А теперь он юргинский таксист. И работник пилорамы. На тот момент у Лёхи были всякие проблемы, а сейчас жизнь у него цветёт и пахнет. Во Францию он не уехал, тем не менее, когда с ним созваниваемся, перекидываемся иногда фразами на французском.
- Ты тогда предполагал, что фестиваль «Митрофан», скорее всего, проходит в последний раз. Так и получилось?
- Ну да. Я хочу здесь, в Краснознаменке, сделать такое же собрание как на острове Митрофан, но пока не удовлетворён функционированием всего пространства, надо его довести до ума. Хотя бы ещё стол, пару диванов, три скамейки, на которых можно вдесятером сидеть, чтобы было удобно и комфортно, и тогда можно звать друзей.
- Ещё один твой тезис вспомнил: «Комфорт и гармония – взаимоисключающие понятия».
- Просто – разные. Чтобы создать гармонию, необходимо – я в этом уверен – поступиться ненужными элементами комфорта. Комфорт требует очень много сил и средств. Жизнь в городе построена на том, что люди меняют одно на другое, только потому, что предыдущее стало немодным. Речь может идти о мебели или об одежде, да о чём угодно. Немодно – и им дискомфортно. Но к гармонии это не имеет никакого отношения. Гармония - это совсем другое.
Возвращение «АРТ-пропаганды»
Олег Новиков родился 13 мая 1968 года. Как уточняет он сам, - «в день Французской революции» (именно в этот день 10 млн. французов объявили бессрочную забастовку). Считает, что «анархия» - хорошее слово, но не вкладывает в него политического смысла. Ни с одним политическим движением себя не отождествляет. Как и ни с одной религиозной конфессией.
Новиков работал токарем, программистом, художником-закройщиком и художником-оформителем. С 1998-го – свободный художник.
«Бык Пикассо». Олег Новиков. 1994 год
Начинал со станковой живописи и фотографии. Затем перешёл к современным художественным практикам: инсталляции, видеоарт.
Родился и живёт в Юрге. Ненадолго уезжал в Питер, но реалии мегаполиса ему не подошли. Творчеством всегда занимался для души, а не для денег. С 2011-го Новикова кормит пасека.
Сын Новикова Станислав окончил композиторское отделение Московской консерватории, в этом году оканчивает консерваторию в Париже. Вдвоём они представляли видеомузыкальные композиции на сценах Московской филармонии, московского Центра им. Мейерхольда, на Новой Сцене питерской Александринки.
В 2005-м Олег Новиков открыл в Юрге «АРТ-пропаганду» - галерею современного искусства, которая была ещё и экспериментальной творческой лабораторией, и площадкой для концертов, и просто местом общения свободомыслящих.
Так выглядел Газетный Зал «АРТ-пропаганды» 10 лет назад
Приезжали гости из других городов и даже из других стран. «АРТ-пропаганда» устраивала уличные концерты и видеопоказы, хэппенинги и карнавалы, привлекая к участию обычных прохожих. АРТ-пропаганда приезжала на фестиваль современного искусства «Khan-Altay». Трижды проводила в Юрге карнавалы под названием «Inotheater». Самым масштабное и массовым свершением «АРТ-пропаганды» в родном городе стал фестиваль «Движение»: видеопоказы, граффити, хэппининги, строительство арт-объектов. Акции проходили сразу на четырёх площадках. Было это в 2006-м. Несколько лет назад экспонатами «АРТ-пропаганды» заинтересовался Леонид Бажанов – тогдашний худрук московского Государственного Центра Современного Искусства.
Отреставрированное Новиковым подвальное помещение, где размещалась «Арт-пропаганда», в 2012-м отобрали городские власти. Олег судился, объявлял голодовку, которую держал семнадцать дней. Письма в поддержку Новикова отправляли его единомышленники из Франции, Германии, Люксембурга, Австралии. Всё безрезультатно. Олег считал этот арт-подвал навсегда потерянным, но в сентябре прошлого года случилось невероятное.
«Чуть больше месяца назад мы зашли в подвал со Стасом (сыном) и выяснили у арендаторов, что в ближайшее время помещение выставляется на аукцион на продажу, и что остались считанные дни на подачу заявки. – писал Олег в ЖЖ «Арт-пропаганды», - Этот факт, естественно, нас взволновал, особенно Стаса, так как он не был там ни разу с хороших времен. Стас стал убеждать, что надо попытаться не упустить момент. Но денег же нет. Стас сказал: Если дело только в них, то я попробую поговорить с друзьями»… Друзья его поддержали, а [музыкант] Андрей Коробейников, с которым Стас созвонился, согласился взять финансовое бремя на себя и сам убедил, что нужно помещение забирать, раз есть шанс… В общем, следующее поколение, "дети", вернули «АРТ-пропаганде» пространство!».
Пять лет, сменяя друг друга, помещение занимали арендаторы-временщики, по-варварски отнёсшиеся к арт-пространству, по сути, его уничтожившие. Достаточно сказать, что в одном из залов галереи хранили картошку. Сейчас Олег возвращает «Арт-пропаганде», прежний вид. Планирует открыть в подвале постоянную экспозицию: его инсталляции и произведения художников, стоявших вместе с ним у истоков «Арт-пропаганды» - Василия Шелковниква и Андрея Смирнова. По-прежнему надеется, что современному искусству найдётся место и в маленькой Юрге.
Ссылки для любопытных:
Упомянутое в самом начале интервью, где Олег рассказывает, как и для чего учит в деревне французский.
Текст об организованном Олегом Новиковым фестивале «Митрофан».
ЖЖ «АРТ-пропаганды» здесь
Выпить с авторами "Абажура" чашку кофе можно здесь
#1 за Уралом Первая политическая телега Кузбасса и окрестностей Подписаться
Материалы раздела "Сетевые авторы" не являются документальными - это художественные произведения
